Кристина Выборнова
писательница Кристина Выборнова, детские книги, фантастика

Прошло два прекрасных дня, в течение которых вся лесная нечисть перебралась в болото. Олег безуспешно искал нас по всему лесу. А дышать под водой он не мог. В конце концов он заметил, где мы, но это было уже в тот день, когда ему надо было уезжать. Мы обрадовались, но рано. Где-то в середине дня Олег явился к болоту, где сидела я, леший и Сашка с родственниками, и спокойно погрузился под воду. На лице у него было непонятное приспособление, конец которого выходил на поверхность воды. Дышать он мог, но вместо речи слышалось бульканье, которое мы слушали, стараясь показать, что все понимаем. Однако Олег раскусил нас, поднялся наверх и вернулся с коробочкой, обернутой пакетом. Коробочка при нажатии кнопки принялась рассказывать страшные истории. Мы сбились в кучку, но тут Олег взглянул на свои водонепробиваемые – или как он их звал – часы, схватился за голову, махнул рукой, показывая, что уезжает, и всплыл, оставив нам коробочку, которая промокла и захлебнулась. Убедившись, что она молчит, мы закопали ее в ил и, высунувшись из болота, замахали вслед Олегу, который нас не видел, потому что бежал сломя голову.

   В этот день Делка устроила пляски с угощением, на которых объявила:

   – Значит так, ребята вы мои нечистые, завтра полнолуние и День имен, всем приготовиться. Принесите, у кого какие есть диски и еда.

   – Ну да, так я ей и принесла мои сушеные желуди, – фыркнула Эрка. – Меня это вообще не колышет. У меня имя всем известное.

   – Не с лучшей стороны, – отрубила Делка. – Не принесешь желуди, придем к тебе с обыском.

   Эрка потеряла дар речи и, злобно светясь, убежала, нарочно сломав три травинки. Остальные принялись готовиться ко Дню имен. К вашему сведению, в этот день выясняются имена леших и водяных, достигших подросткового возраста в тридцать лет. Почему-то так сложилось, что их имена знают только их родители и они сами. Говорят они свои имена лишь в День имен, а если не хотят говорить, так и всю жизнь могут прожить безымянными. Среди нашего нового леса имя имел один сорокалетний водяной, его звали Остромир. Мне, признаться, ужасно хотелось узнать, как зовут лешего. Да к тому же на День имен приходилось полнолуние, должна быть большая пляска. Поэтому настроение у меня было хорошее, я выросла до четырех метров и разгуливала по лесу. Туристов можно было не опасаться, так как их осталось мало: человек восемь. Светясь зеленым светом, я взяла у родственницы диск с кукушкой и пошла к Сашке. Она накручивала на сучки волосы, пропитанные мухоморным настоем.

   – Чего гуляешь? Лучше приведи себя в порядок, – сказала она мне нервно. – Мне еще клыки точить…

   Я отошла и села на куст. То и дело появлялись животные с льстивыми просьбами пустить их на День имен, а особенно на сопровождающий его пир.

   – Ну, пожалуйста, что вам стоит, – ныла лиса.

   – Не жадничайте, мы же с вами в одном симбиозе… – поддакивали три косули и лось.

   – Ну, если в одном, – неуверенно сказала я и послала их к Делке, надеясь, что та знает, что такое симбиоз.

   Несмотря на это, животные продолжали прибывать. От греха подальше я влезла на дерево и упросила двух ворон сделать мне прическу, пообещав дать пригласительные на пир. Вороны расстарались, гнездо-прическа вышло отменное, я посмотрелась в болото и нарисовала на воронах глазами букву «п» – приглашены. Вороны радостно улетели, а я, позвякивая, отправилась к фее Зине, которая делала платья. У Зининого дупла, понятное дело, была очередь.

   – Становись в конец, – проскрипела Зина, как и все феи нелюбезно.

   Я уныло встала. Пока мы стояли, рассвело, и мимо нас несколько раз проходили туристы, но мы их уже не боялись, впрочем, к сожалению, они нас тоже, так как были заняты сбором грибов.

   Наконец, очередь дошла до меня.

   – И чего радуетесь, – пыхтела Зина, обертывая меня лопухом. – Эти туристы в следующее лето понаедут как миленькие… Не дергайся, это цветная крапива.

   – А, – обрела нормальный рост я. – Зато впереди зима, весна и осень спокойной жизни.

   – Зимой тут наверняка местные шуруют, – зловеще сказала Зина, склеивая лопухи мухомор-клеем и заставляя подручного духа рисовать на них глазами квадратики.

   – И к тому же, когда мы вчера пошли танцевать, по дороге обнаружили на лесной поляне домик.

   – С чем?

   – Пустой пока. Но Делка говорит, что приехать туда могут в любой момент. Ну все, давай мне в плату древесный гриб и лети отсюда.

   Я кинула ей вознаграждение и побежала на болото в слегка подпорченном настроении. Немного повыгребала из болота еду для пира, после чего легла на кочку, решив поспать пару часов.

   Проснулась я от необыкновенного шума. Кругом бегали. Накрученная Сашка полировала метлу и гавкала на брата, который мешал ей. Мимо меня прополз водяной, подлез к русалке Машке и застенчиво сказал ей:

   – А меня зовут Петя…

   – А я так и знала! – закричала Машка русалке Светке. – Ты проспорила! Давай водоросль!

   Светка завистливо посерела, но водоросль дала. Завидовала она потому, что Петя не ей первой сказал свое имя, а по традиции первым говорят имя самым лучшим друзьям. Я слезла с кочки и пошла относить припасы на плясплощадку. По дороге заглянув в турлагерь, я насчитала там пять унылых туристов, и тут меня осенила благотворительная мысль, которую я и выложила Делке по прибытии:

   – Слушай, у нас вон сколько животных приглашено, хоть мы с ними и в симбиозе, может, и туристов позовем? Все-таки мало их, а у нас лес либеральный, может, попробуем установить мир?

   Делка вытаращила на меня глаза, но, узнав, что туристов пятеро и мужчин среди них только двое, сделала над собой усилие и проворчала:

   – Только пусть еду приносят. И кто их приглашать пойдет?

   – Приглашение духи на палатках напишут, – сказала я.

    Нескольких духов, сидящих поблизости, как ветром сдуло. Однако Делка успела поймать одного за балахон и под страхом засовывания в бутылку послать к турлагерю. Я отправилась бродить по лесу. За мной тянулся хвост из неприглашенных животных, ноющий и скулящий.

   – Да идите вы к лешему, – сказала им я. – Он же вами ведает. Я-то причем?

   Полхвоста ушло, пол – осталось. Я залезла на дерево. Мне стало казаться, что вечер никогда не наступит.