Добрые книги со смыслом
для детей и взрослых
Кристина Выборнова
писательница Кристина Выборнова, детские книги, фантастика
Выборнова Кристина Александровна
КОРОЛЬ И СПАСИТЕЛЬНИЦА
Сон этот приснился мне давно, когда мне было одиннадцать лет и я отдыхала в деревне у бабушки, но запомнился на всю жизнь.
Мне снилось, что я очутилась в какой-то красивой солнечной местности: кажется, на лугу. Судя по положению солнца, было утро, а судя по луговым цветам - где-то начало лета. Со мной была моя лучшая подруга Натка, и мы гуляли себе по этому лугу в свое удовольствие. Потом, неизвестно в какой момент, перед нами будто из-под земли выросли двое мальчишек примерно наших лет. Но выглядели они очень странно: в какой-то музейной разноцветной одежде - широких рубашках, жилетках, бриджах и высоких сапогах. Мало того, у них и волосы были длинные – у одного как на старинных картинах, вроде темного каре, а у другого – просто прямые и довольно тонкие светло-русые, зачесанные назад. У него еще было яркое и запоминающееся узкое лицо: прямой нос с небольшой горбинкой, впадина на подбородке, темные высоко поднятые брови и глядящие из-под них большие открытые глаза какого-то странного цвета: то ли голубые, то ли карие, я так и не поняла. Мы с Наткой насторожились – хоть и разодетые, все равно же мальчишки, но пацаны оказались довольно вежливыми. Они отвесили нам поклоны и неразборчиво представились какими-то странными именами, которые я сразу же забыла, только осталось в памяти ощущение, что имена до смешного похожи на женские. Что мы делали дальше, мне не запомнилось, а последней картинкой было то, что мы со светловолосым мальчишкой, откинувшись и держась за руки, крутимся на месте, а где-то сзади хихикает Натка. Мальчишка, держа меня за запястья, тоже улыбался и, вроде бы, что-то говорил, но и звук, и картинка постепенно пропадали. В конце концов я проснулась с ощущением, будто он меня все еще держит за руки, и очень огорчилась, поняв, что это был сон...
* * * * * * * * *
В деревню к бабушке ехать не особенно хотелось. И времени не было – впереди еще половина сессии, и настроения – неохота в такую противную промозглую погоду, которая установилась в начале июня, мотаться по электричкам. Но бабушка точно обидится, если любимая внучка не приедет к ней на день рождения и не привезет заодно семена для посадки. Особенно, конечно, семена. Ничего не попишешь, пришлось ехать.
Бабушка мне, конечно, обрадовалась и, когда я вошла в сад, всплеснула коричневыми от загара руками:
- Ой, Сонечка, здравствуй, внученька! Чего это ты похудела вся? Небось, не ешь ничего?
- Да сессию сдаю, ба, не до еды, - вздохнула я.
- Ничего, бабушка тебя за один день откормит! Сейчас быстренько в магазин сбегаю и покушаем с тобой… Ох, что ж ты заранее-то не предупредила, я бы все купила, а так ты у меня голодненькая…
- Да ладно, ба, давай я сама схожу, заодно и прогуляюсь, - предложила я ей. – А то в электричке засиделась.
- И то. Чего сидеть? Гуляй, пока молодая, - быстро согласилась бабушка. – Вон, через луг пройдись – какая благодать-то! Сейчас сухо, дождик только вчера шел несильный…
В общем, я оставила вещи, взяла пустой пакет и кошелек и, выбравшись через заднюю калитку огорода, быстро зашагала по сыроватому лугу. Коровы, к счастью, поблизости не паслись, лошади тоже. Трава была ярко-зеленой и еще пока коротенькой, среди нее рассыпались одуванчики, лютики и какие-то белые цветочки, названия которых я не знала. Я, посвистывая, осматривалась по сторонам, и в конце концов пришла к выводу, что в давнем детском сне я видела именно наш луг, и как раз в это время года. Да, воображение у меня тогда было что надо. Какие мальчишки снились! А сейчас выросла – и пожалуйста, жду звонка Сашки уже неделю - и ни слуху ни духу. Правильно Натка говорит – сейчас ребятам надо на шею вешаться, и то стряхнут и не заметят… Ладно, ну его, Сашку, пока что. Все равно ничего не сделаешь!
Тут я вздрогнула от громкого мычания и повернула голову. Слева, от речки, медленно шла черная корова, а сзади ее погоняла хмурая толстая женщина с прутом. На пути коровы в траве я заметила что-то вроде обломка красивой мраморной колонны – откуда он тут может быть?? Корова, конечно, не обратила на него внимания, не обратила и женщина. Обе они то ли перешагнули, то ли обошли его, и продолжили свое шествие, мельком взглянув на меня похожими по выражению взорами. Обломок мрамора остался на месте. Я из любопытства подошла поближе, нагнулась и ухватилась за него рукой…
Пространство вокруг меня чпокнуло и вдруг изменилось. Я оказалась вроде бы на том же лугу, и здесь тоже было начало лета, но небо стало каким-то другим – фиолетоватым, с продолговатыми облачками, а вдали вместо совхоза появился черный густой лес. Но это было еще не самое удивительное: я стояла, положив руку на подлокотник трона, высеченного из белого камня. На троне сидела такая же каменная, очень хорошо сделанная фигура мужчины. В оторопении я посмотрела на нее.
Фигура, кажется, изображала королевскую особу, хотя короны у нее на голове не наблюдалось, зато имелись тщательно проработанный скульптором костюм и то ли плащ, то ли мантия. Костюм был, как я в полном уже очумении обнаружила, похож на одежду мальчиков из моего давнего сна. Да и лицо мужчины показалось мне относительно знакомым. Отцепившись от трона и попятившись, я принялась щипать себя, чтобы проснуться, но все – и луг, и трон, и статуя – осталось на месте. Значит, я куда-то попала? И куда? Тут-то небось до магазина топать гораздо дольше, чем из деревни – вон, какой луг заросший… Да может, это и не Земля! Ну вот, надо было меньше фантастики читать, Сонька!
Я снова подошла к статуе, принялась ее разглядывать и пришла к выводу, что и лицом она похожа на тех мальчишек, что я видела во сне. Может быть, время здесь идет по-другому, и такой мальчишка действительно жил когда-то? Наверное, был хорошим правителем, если ему поставили памятник? Да, только почему в чистом поле?!
Я положила руку на плечо статуе, чувствуя мучительное сожаление, что я не могу у нее ничего спросить и узнать.
- Эх, мы бы с тобой поговорили, если бы ты был живой! – вырвалось у меня.
И пространство снова чпокнуло и содрогнулось. Я зажмурилась и отдернула руку, а потом осторожно открыла глаза, надеясь, что оказалась дома.
Не тут-то было. Луг был тот же, трон тот же, а вот статуя – уже нет. Точнее, не было никакой статуи. Вместо нее сидел вполне живой человек в светлой пышной рубашке, коричневых бриджах и белых сапогах, в бежеватой помеси мантии с плащом. Его длинные прямые волосы оказались светло-русыми, а большие глаза – очень странного цвета – светло-карие вокруг зрачка и с серо-голубым ободком. Нос у него был прямой с горбинкой, ямочка на подбородке тоже имелась… Я застыла, не очень понимая, что мне делать. Неужели это и есть тот самый мальчик из моего сна? Но мы были ровесниками, а ему, похоже, около тридцати… Мужчина спокойно поднял на меня свои странные глаза, сменил положение на троне и что-то сказал высоким надменным голосом на совершенно непонятном языке.
- Не понимаю, - отозвалась я виновато. Он, не меняясь в лице, кивнул, протянув руку с увесистым перстнем, чуть дотронулся до меня и поинтересовался:
- Теперь ты меня понимаешь?
- Теп-перь да, - заикнулась я.
- В таком случае скажу еще раз – благодарю тебя, моя спасительница.
- За что? – очень глупо поинтересовалась я.
- За спасение меня, короля Лидиорета, от чар, которые превратили меня в статую, - пояснил он спокойно, все так же не меняясь в лице и редко моргая. - Как тебя зовут, моя спасительница?
- Соня. То есть София. Очень приятно, ваше величество.
- Мне тоже. Какой сейчас год и что творится в моей стране? – деловито поинтересовался король, вставая с трона и оказываясь ростом под два метра. Я заискивающе посмотрела ему в подбородок:
- Понимаете, я сама не отсюда. Я нечаянно здесь оказалась, даже не знаю, как. Кажется, я не из этого мира… И даже не знаю, как мне теперь обратно попасть…
- Обратно? В другой мир? – переспросил король, выслушав мой лепет без всякого удивления. – Покажи, где ты была, когда перенеслась сюда.
Я похлопала по подлокотнику трона.
- Вот за него взялась и уже тут…
- А, - сказал он. – Понятно. Оставь на подлокотнике свою руку.
Я послушалась. Он осторожно накрыл мою руку своей рукой – довольно-таки холодной, с длинными пальцами, чуть постоял молча и убрал руку обратно. Свет как-то изменился.
Я подняла голову и ахнула: мы стояли на нашем обычном земном лугу, вдали виднелся совхоз, и слышалось мычание коров! Трон исчез, и мраморный обломок тоже.
- Этот мир твой? – поинтересовался у меня король, будто речь шла об остановке метро.
- Этот, - кивнула я неловко. – Спасибо, ваше величество…
- Не за что. Я думаю, что мне тоже предпочтительнее будет жить в твоем мире.
- А… Вы не хотите в свой?
- Не особенно. Свой я уже видел. Не думаю, что за те годы, пока я был заколдован, там стало интереснее.
- А можно спросить? Почему вас заколдовали, ваше величество?
- Моя спасительница может задавать мне любые вопросы, - сообщил король совершенно обыденным тоном, убирающим торжественность слов. Я покраснела и потихоньку двинулась вперед по траве. Он зашагал рядом со мной, рассказывая:
- В общем-то, моя история довольно обыкновенна. Я происхожу из древней королевской фамилии. Многие поколения нашей семьи правили Варсотским королевством. Все мы вели обыкновенную жизнь – вначале моя мать превратила в камень отца, чтобы сесть на трон. Потом ее превратил в камень мой дядя. Дядю превратил в камень я, когда вырос… Даже, кажется, не в камень, а в дерево, ну это не важно… Оказавшись королем, я правил так, как у нас было заведено. Однако подданные в какой-то момент взбунтовались, прибегли к помощи соседнего королевства и превратили меня в статую, с тем условием, что я оживу только тогда, когда найдется человек, который искренне этого захочет. Они, видимо, были уверены, что такого никогда не найдется. И действительно, вряд ли нашелся бы, если б не ты.
- П-почему? – спросила я испуганно.
- Потому что простой люд никогда не понимает нужд и стремлений правителей, - разъяснил король. – Многие из них не могут уяснить той простой истины, что простолюдин – ничто по сравнению с королем, поэтому он не может чего-то от него требовать или на что-то жаловаться. Простолюдин должен радоваться, когда король предлагает ему пожертвовать за него жизнью.
- Надо же… - сказала я с отвращением. Король перестал казаться мне привлекательным. С чего я вообще взяла, что это мерзкое существо может быть похожим на того мальчика из сна?! К тому же, король был явно опасным, не следовало его раздражать, но я не удержалась:
- А вы, небось, чересчур часто требовали, чтобы простолюдины пожертвовали ради вас жизнью?
- По мере надобности, - серо-карие глаза короля спокойно смотрели вперед. – Много поколений это воспринималось как полагается. Однако в мое время простолюдины потеряли всякое понятие о чести и принялись думать только о себе.
- А надо было думать о короле? – ехидно спросила я.
- Конечно! – ответил он без тени сомнения.
- Ну и ну! Хорошо ты устроился! – сказала я, переходя на «ты» – он же мне тыкал. – Скажи-ка мне, я могу тебе говорить, что я думаю, или ты меня тоже в камень обратишь за любой чих?
- Спаситель короля считается равным ему, ты имеешь право говорить мне, что хочешь, и требовать от меня чего хочешь, – я тебе не откажу, - уверил меня король.
- Да ничего мне от тебя не надо… Только, знаешь ли, я тоже, как ты выражаешься, простолюдинка, и ни к каким голубым кровям не принадлежу.
- Ты не простолюдинка, - возразил он. – Ты моя спасительница.
- Да, это я уже слышала. Но я же до этого была простолюдинкой?
- До этого я тебя не знал.
- А если бы знал, небось, заколдовал бы на месте за такие речи?
- Что значит, если бы знал? Я же тебя не знал, - кажется, король слегка удивился. Он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на меня. Видимо, в его стране как-то не так пользовались сослагательным наклонением либо мыслили по-другому.
- Ладно, неважно, - сказала я. – Значит, я могу тебе что-то приказать, и ты это сделаешь?
- Да, естественно.
- Ну, тогда иди… - я запнулась на полуслове. Очень хотелось отослать кошмарного короля обратно в его страну, но тогда получится, что я подбросила ее жителям громадную свинью. Они и так его еле заколдовали!
- Скажи-ка, если ты вернешься, ты что-нибудь сделаешь тем, кто тебя заколдовал?
- Конечно, превращу их в землю, например, - пожал он плечами.
- А если они уже умерли?
- Тогда их потомков.
- Но они же ни в чем не виноваты!
- Это неважно. При чем тут вина? Их наказание должно послужить примером к повиновению для других.
- А если не послужит? Вдруг опять взбунтуются?
- В таком случае буду уничтожать их, пока не прекратят бунтовать.
- А если вообще никого не останется?
- Пойду в другую страну.
- Мамочки… - простонала я, схватившись за голову. Король посмотрел на меня с интересом, а у меня возникло ощущение, что я иду рядом с голодным бенгальским тигром, который не ест меня по неизвестно какой причине.
- Возможно, тебе не очень понятны проблемы людей королевской крови, - вдруг сказал он с легкой улыбкой. – Ведь ты, как сама сказала, была простолюдинкой, и тебе трудно пока что привыкнуть. Ничего, постепенно поймешь.
- Да не дай бог, - пробормотала я и принялась судорожно думать, куда его девать.
Ясно было, что король жутко опасен. И единственный сдерживающий фактор для него – это я. Значит, придется стараться, чтобы он никому не причинил вреда. Я набрала воздуха и осторожно сказала:
- Послушай, а что ты здесь собираешься делать?
- Пожить в твоем мире там, где живешь ты. Отблагодарить тебя за спасение, отдохнуть и вернуться в свою страну, где снова править.
- Значит, у нас ты править не хочешь?
Король почему-то поморщился.
- Нет, не хочу. Управлять одновременно двумя мирами будет сложно, мне вполне достаточно и одного. Иногда от государственных дел нужно отдыхать.
- Да, не все время же надо убивать всех направо и налево, - фыркнула я.
- Я никого не убивал, - удивленно сказал король. – Особы королевской крови не унизятся до убийства. Если мне нужно, я превращаю простых людей в камни, деревья, в пыль, но причем тут убийства?
- Да ни при чем, - вздохнула я. – Послушай, ты не мог бы, если уж собрался жить в нашем мире, переодеться, или тебе принципиально ходить в мантии?
- Нет, - без колебаний ответил он. – Но ты должна показать мне, как у вас одеваются люди высокого происхождения.
- Так же, как и низкого, - буркнула я. – Впрочем, рубашку свою можешь оставить, у нас такие носят. А вот сапоги лучше бы укоротить до ботинок и сделать черными. А брюки у нас мужчины носят ну… Вроде моих, только с поправкой на мужской пол. Это джинсы называется.
Король кивнул, чуть замедлил шаг и снова зашагал быстрее. Но теперь плащ его исчез, сапоги превратились в черные полусапоги, а вместо бриджей и вправду возникли синие джинсы, немного нетипичного вида, но хотя бы не женские.
- Здорово! – не удержалась я. Он бросил на меня взгляд и вдруг быстро моргнул.
- Что?
- Колдуешь ты здорово! У нас люди не умеют колдовать.
- Спасибо за то, что хвалишь мое мастерство. Среди наших людей тоже нет сильных колдунов. Кроме особ королевской крови.
- А, ясно… Ну, значит так. Ты, когда мы выйдем в людное место, пожалуйста, старайся ни с кем не говорить, ты еще не очень знаешь мой мир… Кстати, как мне к тебе обращаться?
- Как хочешь.
- Тогда можно я буду звать тебя Лид, это хотя бы покороче?
- Как хочешь, - повторил он.
- А! И еще. Наших людей просто так в прах превращать не вздумай, а то будешь потом сам же собирать их из праха обратно. Понял? – сказала я строго. Лид спокойно наклонил голову.
- Естественно, моя спасительница, это не мой мир, и мне не нужны его жители…
- Меня тоже можешь называть Соней, - вздохнула я.
В магазин я вошла не без трепета. Вначале вообще хотела оставить Лида на улице, но побоялась, что он может что-то учудить без меня, и встала вместе с ним в очередь из мужиков в трениках и баб в платках и цветастых халатах.
- Во лохмы отрастил, - громко грянула одна из этих баб, поглядев на Лида. – Не поймешь, мужик или кто.
Я застыла в ужасе, ожидая, что баба сейчас осыплется на месте кучкой пепла. Но с ней ничего не сделалось. И Лид, со спокойным достоинством вскинув голову, даже ничего ей не сказал и не опустил взгляд на ее уровень.
- Он еще и глухой, что ли? – рассмеялась неугомонная баба. Очередь вся заоглядывалась на нас и захихикала. Я покраснела, Лид остался спокоен и продолжал молчать. Ну и выдержка!
Через минуту его обсуждал уже весь магазин, довольно невежливо показывая пальцем. Продавщица так и покатилась со смеху, когда он молча отошел в сторону перед прилавком, пропуская вперед меня. Я со страшной скоростью купила хлеб, колбасу и яйца и выскочила из магазина. Король размеренным шагом вышел за мной и поинтересовался:
- Мы идем к тебе домой?
- Да, - выдохнула я.
- Что с тобой? Ты как будто смущаешься. Меня тебе стесняться не надо, мы с тобой наравне.
- Да я не из-за этого. А из-за людей в магазине. Они тебя не очень обидели?
- Как они могли обидеть меня? – Лид пожал плечами. – Обиду высокородному может нанести другой высокородный, а любые слова плебса – и хорошие, и плохие, ничего не значат для королей.
- Эх, и выдержка у тебя! – позавидовала я ему. – Я вон аж извелась вся…
- Ну что ж, тех, кто обидел тебя, я имею право превратить в пыль или камни, - сказал король спокойно. Я испуганно вцепилась ему в запястье.
- Ой, ой, пожалуйста, не надо! Ты не так понял. Мне было обидно не за себя, а за тебя.
- Как это?
- Ну, так и обидно. Что тебя оскорбляют. Чего тут непонятного?
- Не очень понятно. Ну ничего, мы выясним это позже.
- А почему ты молчал-то?
- Потому что ты сказала мне, что лучше не говорить. В этом я с тобой согласен – говорить там было не с кем…
- Ох, - сказала я. – Сейчас ты познакомишься с моей бабушкой… А может, лучше не познакомишься? Ты можешь, например, стать невидимым и подождать в саду, пока я поговорю с ней?
- Могу. Твоя бабушка меня не очень интересует. Ты живешь не с ней?
- Я живу даже не здесь, а в городе, в квартире с родителями.
- Тогда я пойду с тобой туда.
- И что? Поселишься в моей комнате?!
- Да, но я могу сделать так, чтобы кроме тебя меня никто не видел и не слышал.
- Прекрасно… - перспектива существовать нос к носу в одной комнате с королем меня не прельщала, но выбора не было. Что ж, буду спать в одежде. – Тогда подожди меня в саду. Лучше невидимым. И никого и ничего не трогай. И ни с кем не говори. Понял?
- Понял, понял, - сказал Лид, глядя на мое тревожное лицо, и вдруг улыбнулся, показав ровные белые зубы.
- Чего смешного? – удивилась я.
- Просто видно, Соня, что ты привыкла общаться с плебеями. Я все понимаю и запоминаю с первого раза, мне не нужно ничего повторять, - договорив, он кивнул мне и исчез. Я не без облегчения вздохнула и припустила к бабушкиному дому.
Во время неторопливого обеда я сидела как на иголках и отвечала на вопросы бабушки исключительно невпопад.
- Ты чего, Сонечка? – сказала она наконец. – Кавалер там тебя какой ждет, что ли? Так позови его сюда.
- Ой, нет! – воскликнула я в ужасе. – То есть никто меня не ждет. Это я задумалась.
- Ладно, думай-думай, в твоем возрасте это полезно, - вздохнула бабушка. – Это меня, старую, всякие мысли одолевают. Да еще голова иногда разболится или давление поднимется… Просто хоть криком кричи.
Еще некоторое время я слушала бабушкины жалобы на разнообразные болезни, пытаясь одновременно прислушиваться к тому, что происходит в саду. Так что едва бабушка убрала посуду, я вылетела из дома как ошпаренная.
В саду никого не было. Меня бросило в жар, а потом в холод, когда я представила, что сейчас может творить убредший куда-то кошмарный король. Без особой надежды слабым дрожащим голосом я позвала:
- Лид…
- Да? – тут же отозвался спокойный высокий голос, и король проявился из воздуха в сантиметре от меня. Я вздрогнула:
- Ты почему сразу не показался?!
- Потому что ты просила меня оставаться невидимым.
- Ах, ну да, хорошо… Пойдем в конец сада.
В конце сада у нас был навал из полусгнивших бревен. Я подошла к нему и уселась, подумав, что, может быть, Лиду, как особе королевской крови, такое сиденье покажется недостойным, но он молча уселся рядом со мной и застыл, выпрямившись и вскинув голову, будто позируя на парадный портрет.
- Мы скоро поедем домой, - не зная толком, что говорить, пробормотала я. – То есть ко мне домой. Пожалуй, в электричке можешь оставаться видимым, только, все-таки ни с кем не разговаривай. Если тебя кто обидит, я сама с ними разберусь.
Король взглянул на меня скептически.
- Каким образом, Соня? Я не вижу у тебя никакого оружия, да и магическими способностями ты не обладаешь.
- Ну, зато у нас есть действующее законы. Я могу пригрозить, что вызову милицию… Ну, стражу.
- Так пока эта стража доберется до моих обидчиков, они будут уже далеко, - трезво заметил король.
- Ну, все равно! – отрезала я, стараясь по возможности твердо глядеть в его двухцветные глаза. – Я сама разберусь. Понятно?
- Да.
Я вздохнула с облегчением и вдруг вспомнила про бабушку и ее жалобы на головную боль.
- Слушай, Лид… - сказала я. – Ты ведь умеешь колдовать. А я твоя спасительница. А у меня есть бабушка. А у нее есть куча разных болезней: голова, давление…
- Простолюдины в старости страдают множеством недугов, - равнодушно подтвердил Лид.
- Я это знаю, - огрызнулась я. – Ты лучше вылечи мою бабушку от этих ее недугов. Я же тебя об этом прошу…
- Этого я сделать не могу, - сказал король, разглядывая верхушку яблони, потому что ниже его глаза, при вздернутом положении головы, не опускались.
- Почему это?! – возмутилась я.
- Лечением занимаются только жалкие колдуны из простолюдинов. Нам, особам королевской крови, это не нужно: мы никогда не болеем.
- Значит, раз вам это не нужно, вы этому не учитесь?
Лид кивнул.
- Правильно. Какой смысл учиться ненужному? Простолюдинов и так намного больше, чем нас, королей, так что если их количество и сокращается из-за мора, это только к лучшему.
- Ну да! – сказала я. – Чудесно! Простор! По-моему, тебе для правления бы идеально подошла пустыня!
- Зачем мне править там, где никого нет? Не над землями мы властвуем, а над людьми.
- Так что же вы их лечить не умеете? Какая же польза от вашего колдовства?
- Любая – кроме лечебной. – Лид медленно опустил взгляд на мой уровень и, загибая длинные пальцы, перечислил:
- Я могу посещать иные миры, могу сделать любой предмет, если мне его хорошо описать, могу уничтожить и превратить в пепел любого…
- Кто тебя разгневает? – докончила я. Лид слегка удивился.
- Разгневает? Простолюдин не может меня разгневать. Я, конечно, превращу его в прах, если он нарушает мою волю, но гнев здесь ни при чем. Возможно, меня может разгневать равный мне…
- Возможно?
- Возможно, потому что этого никогда еще со мной не происходило.
- Ты вообще уверен, что ты не робот? – не выдержала я.
- Что?
- Робот – это такая машина, которая похожа на человека внешне, если тебе интересно. А на самом деле железная и с винтиками.
- Нет, я живой человек, - на полном серьезе отозвался Лид. – Железа в моей крови, думаю, не больше, чем у тебя. Не говоря о винтиках. Если ты имела в виду, что у меня железная выдержка, то благодарю тебя за комплимент, но любая особа королевской крови вела бы себя ровно так же.
«Ну да, как гадина хладнокровная», - подумала я мрачно, но не сказала этого вслух. На Лида, судя по всему, бессмысленно было даже ругаться - он все воспринимал как косвенную похвалу себе. Вот что значит многолетняя привычка к власти! Жуть. И как я с ним только домой поеду…
А поехать, ничего не попишешь, пришлось. В девять вечера мы с Лидом влезли в заполненный вагон электрички и встали рядом у окна. Я молчала, король, к счастью, тоже. Без особого интереса он скользил взглядом по лицам сдавленных и вспотевших людей и медленно постукивал перстнем по поручню.
- Молодой человек, нельзя ли прекратить ваши стуки? – раздраженно поинтересовалась сидящая как раз рядом с этим поручнем худая женщина средних лет. Ясное дело, в ответ она получила ноль внимания и фунт презрения – стуки не стали ни чаще, ни реже. Я разом вспотела. Женщина повысила голос:
- Вы что, глухой?! Прекратите стучать, вы тут не один находитесь!
Тут меня осенило.
- Извините, пожалуйста! – выкрикнула я радостно. – Он и правда глухой! И даже глухонемой! Сейчас я ему скажу, и он прекратит, хорошо?
- Ой, да ладно, пусть стучит, - сразу переключилась на мирный лад женщина. – И что это с ним такое случилось? Или это он с рождения?
- С рождения! – выпалила я. – Порок развития! Извините нас еще раз…
Стуки перстнем в это время прекратились. Я испуганно подняла голову и посмотрела на Лида. В его неподвижном взгляде не было никакого гнева, но чувствовалось легкое удивление, как если бы он вслух спросил меня «и какого черта ты на меня вешаешь всех собак?». Я угодливо улыбнулась. Он отвел глаза и величаво уставился в окно, а я принялась вытирать обильные поты.
- Надо же! – как собакой, умилилась королем женщина. – Какой умный, сам прекратил! Ну все понимает! А какой красивый парень, как жалко, что инвалид.
- Не иначе, родители рядом с Чернобылем жили, - вдруг вступила в разговор мрачная бабуля, сидящая рядом с женщиной. – Я их навидалась-то в свое время… И глухих, и слепых, и безруких… Ох! А какие грибы росли после аварии в тех лесах! Радиоактивные, ясное дело, но размеры…
Женщина поддержала разговор, который постепенно перешел на грибы и ягоды, уже не радиоактивные, а нормальные. Лид пялился в окно. Я молила небо, чтобы электричка чесала как можно быстрее.
Казалось бы, мольба моя была услышана: осталась всего одна остановка до Москвы. И вот на ней-то и начались неприятности. Для начала в вагон ввалились пьяные в хлам три здоровенных бугая. Наступая на все ноги, они пробрались в самую середину вагона и принялись матерно разговаривать дикими голосами. Все, кроме, конечно, Лида, забеспокоились и заоглядывались.
А пьяницам этого показалось мало: минут через десять они заскучали в своей компании и принялись лезть к людям. Пара мужчин отругнулась от них, и они, наконец, переключились на семейство, состоящее из бабушки, матери, дочери лет пятнадцати и маленького сына. Вначале из них просто сыпались какие-то невразумительные предложения и пожелания. Потом они принялись приставать к дочери. Мать попросила оставить дочь в покое, но, конечно, ее слова не возымели ровно никакого действия. Семейство попятилось – пьяницы теснили их в тамбур, продолжая напирать и приставать. Слышно было, как вдруг громко заревел сын. Часть вагона возмущенно перешептывалась, часть сидела с деревянными лицами. В числе последних был и Лид, все так же глядящий в окно.
И тут на меня наехало знакомое мне состояние, которое Натка называла «сам черт не брат»: впадая в него, я уже неоднократно вляпывалась в истории одна хуже другой. Однако сейчас мне было решительно по фигу, к чему приведет мое поведение: я ринулась в тамбур, пихнула одного из пьяниц в плечо и заорала:
- Вы чего это тут развоевались? Сейчас как милицию позову! А ну идите отсюда!
Слова мои возымели некоторое действие: один из пьяниц удивился и отвлекся от девочки, к которой приставал, второй прекратил выдирать у матери большую сумку, третий просто обернулся, и все трое уставились на меня налитыми кровью глазами. Поезд начал тормозить, и в это время тот пьяница, которого я хлопнула по плечу, замахнулся на меня кулаком. Пользуясь тем, что он еле держится на ногах, я быстро увернулась и отскочила, но меня ухватил за запястье другой пьяница. Несмотря на опьянение, держал он мертвой хваткой.
- А ну пусти! – гаркнула я. – Эй…
Больше я ничего не успела сказать, потому что увидела, что рядом с держащим меня пьяницей стоит Лид. Протянув руку, он быстро коснулся по очереди всех трех пьяниц и, нарушая свое амплуа глухонемого, тихо произнес какое-то длинное слово, завершившееся жутким шипением. В тот же миг пьяницы, потеряв интерес, похоже, не только ко мне, но и вообще ко всей этой жизни, как мешки рухнули нам на ноги. Лид брезгливо вынул из-под них ботинки и, поглядев на меня, кивнул в открывшиеся двери. Москва! Вот уж действительно, не заметила, как доехали…
На трясущихся ногах я вылезла на перрон, король вышел за мной. Двери захлопнулись и электричка отъехала.
- Лид! – выговорила я испуганно. – Ты что сделал с ними? Они жить будут?
- Наверное, если достаточно крепки, - отозвался король, посмотрев на меня. – Это не слишком сильное заклятье. Но почему тебя вообще волнует судьба этих вредоносных простолюдинов?
- Потому что я не хотела бы их убивать. Конечно, ты прав, они вредоносные, вон, как к людям приставали…
- Я имел в виду не это.
- А что?
- Они посмели поднять руку на мою спасительницу, то есть на высокородную особу, за что и были мной наказаны. Я прекрасно помню, что ты просила меня не вмешиваться, но я убедился, что твой способ борьбы с неугодными простолюдинами весьма неэффективен: впрочем, мне так показалось уже с самого начала.
Я даже остановилась от возмущения:
- То есть, получается, если бы я была такой же, как обычные люди, ты бы так и дальше спокойно смотрел, как нас колотят пьяницы?!
- Я опять тебя не понимаю. Ты не можешь быть такой, как обычные люди. Что означает твое «если бы»?
- Если бы – это что-то вроде альтернативной реальности.
- То есть, другими словами, это то, чего нет?
- Но могло быть!
- Но нет. В таком случае, зачем об этом размышлять – по меньшей мере, это бессмысленно.
- Ладно, неважно… - проворчала я, растирая красные следы на запястье от пальцев пьяницы. Король тоже посмотрел на мою руку, но промолчал. – Спасибо, ты хоть как-то вмешался.
- Я думаю, и в дальнейшем мне надо будет взять на себя твою защиту, - заметил Лид деловито. – Сама ты не справляешься.
- Ну хорошо, бери, все равно на меня не каждый день алкоголики нападают. Только пообещай мне вот что: что бы там тебе не показалось, не доводи до смертоубийства. Усыпляй, парализуй, еще не знаю что, только чтобы все были живы! Понятно?
- Хорошо, я запомню твою просьбу, - согласился Лид и вполне земным жестом заправил за ухо лезущие ему в глаза волосы. - Твой дом далеко отсюда?
- Как тебе сказать… Не очень, - скисла я. – Только, пожалуйста, сделайся невидимым, иди в мою комнату и сиди там тихо. Я попозже подойду… И еще, кстати: я тебя познакомлю со своей лучшей подругой Наткой: мы дружим с детства, все равно тебя не удастся от нее скрыть.
- Она простолюдинка? – поинтересовался Лид презрительно.
- Прекрати! – рявкнула я. – У нас тут вообще, кроме тебя, нет больше королей! Вот и цари себе тихо, пожалуйста!
Лид повернул ко мне голову: мне показалось, что в его взгляде на миг мелькнули вполне человеческие удивление и обида, но потом это выражение исчезло. Он кивнул и сказал снисходительно:
- Хорошо, Соня, я могу поговорить с этой Наткой, если тебе доставляет удовольствие беседовать с простолюдинками.
Я молча шла рядом, давя в себе желание вцепиться королю в волосы и повыдирать их все по одному. Кажется, в его обществе я тоже скоро стану далекой от гуманизма…
На подходе к моей квартире Лид, не прощаясь, исчез. Я уже было подумала, что он таки оскорбился и больше никогда меня не побеспокоит… В данный момент мне уже даже было чихать, кто от него пострадает, настолько я устала.
Дома все было как всегда: увидев возящуюся на кухне маму и засевшего в компьютер папу, я чуть не заплакала от умиления. Родители проявили более умеренную радость при виде меня и сообщили, что еда на плите и в холодильнике. Дрожащими руками я взяла себе бутерброд с колбасой и чай, и устроилась на кухне, не имея ни малейшего желания заходить в свою комнату.
- Соня, ну что ты тут сидишь? – не выдержала, наконец, мама, все время задевающая меня то рукой, то спиной. – Иди лучше к себе, отдохни, а мне еще на завтра надо приготовить…
- Давай я тебе помогу!
- Нет уж, моя дорогая, ты в прошлый раз так потушила мясо, что одни угольки получились. Замуж выйдешь, тогда и готовить научишься. Натка тебе звонила, иди лучше с ней поболтай.
- Ладно, - сказала я покорно и направилась, но не в свою комнату, а в ванную. Там я немного отдохнула, даже подремала, а проснулась почти в полной уверенности, что все произошедшее мне приснилось. Ну не может такого быть на самом деле!
Завернув мокрые волосы в большое полотенце, я решительно подошла к своей комнате и рывком распахнула дверь. Там было пусто, все выглядело как обычно. Я с облегчением рассмеялась и вошла. Дверь со стуком закрылась за мной.
И тут, будто этот стук был каким-то сигналом, все вдруг изменилось. Комната при неизменной ширине на моих глазах удлинилась раза в два, так что стала похожа на какой-то большой вагон. Первая половина этого вагона выглядела как обычно, моя мебель осталась на местах. Зато дальняя половина…
Пол в ней был, кажется, мраморный или из какого-то еще в этом роде гладкого розовато-серого камня. Стены тоже были каменными, но белыми, с красивыми резными узорами из цветов и растений, причем земных: я узнала колокольчики, мать-и-мачеху, тысячелистник и даже одуванчики. С потолка свисала огромная развесистая люстра со множеством свечей – она была вся обвешана блестящими металлическими дубовыми листочками. Посреди этой великолепной комнаты торжественно высилась резная деревянная кровать с длиннющим светло-красным балдахином. В просвет между занавесями я увидела груду подушек и штук семь одеял: видимо, король был из мерзлявых. Подтверждало это мое предположение и то, что как раз напротив кровати в стене был здоровенный камин, в котором с ревом лесного пожара полыхало высокое пламя. В окно, приобретшее форму арки и обросшее красными занавесями, виднелся наш двор, шпана, курящая на лавочке, гаражи и большая помойка.
- О господи, - прошептала я обреченно. – Лид!
- Что, Соня? – раздался его высокий голос от кровати, и секундой спустя король откинул балдахин и вылез на мраморный пол. Я не без изумления увидела на нем домашний костюм из льна, в точности скопированный с костюма моего папы. Бежеватый лен хорошо сочетался с его русыми волосами и двухцветными глазами, и вообще делал короля более похожим на человека.
- Ты можешь говорить громко, пока дверь закрыта, нас никто не услышит, - сообщил Лид. – Мои покои тоже видны только изнутри.
- Да, что покои, то покои, - пробормотала я. – Славно ты потрудился. Может, еще потрудишься и сделаешь между твоими и моими покоями дверь?
- Зачем? – удивился Лид. – Какая надобность городить лишние стены, когда комнаты и так маленькие? И какие причины у спасителя и спасенного таиться друг от друга?
- Такие причины, что я стесняюсь, - призналась я хмуро. – Мне нужно будет, скажем, сменять одежду, а при тебе это делать неудобно.
- Почему? Только простолюдины стыдятся самих себя, - обронил Лид с великолепным презрением, возведя к потолку двухцветный взор и изящно жестикулируя рукой с перстнем. - Высокородные особы понимают, что все в них достойно восхищения. Ты теперь не простолюдинка, Соня, поэтому тоже должна привыкнуть к этому…
- Знаешь что, Лид, ну тебя к черту! – не выдержала я, прервав его разглагольствования. – Если высокородность заключается в отсутствии стыда, то я знаю, где ты найдешь много себе подобных – на нудистском пляже. А от меня отстань. Меня не так воспитывали. Понятно?
- Не все.
- А что именно тебе не понятно?
- Что такое нудисткий пляж и ну тебя к черту.
- Нудисткий пляж – это где все люди ходят в чем мать родила, а ну тебя к черту означает, что я с тобой не согласна и вообще не в настроении.
- Ну хорошо, - сказал Лид спокойно, усаживаясь на край своей величавой кровати. – Я не буду смотреть на тебя, если это тебе не нравится, но и стенка здесь ни к чему. Не хватало еще копировать простолюдинские привычки!
Я поняла, что, кроме этой Пирровой победы, мне ничего больше не светит, и сменила тему:
- Какие интересные узорчики на стенах. Ты их сам придумывал?
- Конечно, - Лид посмотрел вверх, и узор на стене на моих глазах медленно изменился, отрастив несколько дополнительных листьев.
- А почему именно из таких цветов?
- Они мне нравятся, - сказал Лид задумчиво, впервые обнаружив какие-то свои личные пристрастия, - я всегда, когда была возможность, украшал свое жилище именно так.
- Всегда? То есть ты хочешь сказать, что ты до сегодняшнего дня где-то видел эти цветы?
- Да, видел.
- А где?
- Трудно сказать… Видимо, в каком-то другом мире.
Больше его королевское величество со мной разговаривать не пожелало. Молча оно упокоилось на кровати поверх подушек и одеял и задернуло балдахин. Камин ревел и полыхал, от него тянуло жаром, но я не решилась просить короля прикрутить пламя. Вдруг уже заснул: примет еще меня спросонья за простолюдинку… Вздыхая, я под одеялом надела самую легкую пижаму, отбросила это одеяло в сторону и, пострадав от жары некоторое время, провалилась в тяжелый сон.
Проснулась я рано, часов в шесть – просто уже не могла находиться в такой жаре и духоте, которую бесперебойно поддерживал камин. Обмахиваясь обеими руками, я сползла с постели и включила свет. Комната Лида осветилась во всей своей музейной красе. Пошатываясь, я подшлепала босиком по мраморному полу к его кровати и решительно отдернула балдахин.
Король дрых на всех двенадцати подушках под всеми семью одеялами. Лицо его во сне не было столь величественным, как при бодрствовании: скорее, усталым или хмурым.
- Ли-ид, - позвала я, потеребив его за плечо с решимостью отчаяния. Двухцветные глаза, медленно открывшись где-то наполовину, уставились на меня сквозь прямые коричневые ресницы.
- Пожалуйста, пригаси камин, - прошептала я умоляюще. – С ума сойдешь в такой жаре!
- В жаре? – удивился Лид и привстал на локтях. Действительно, по нему нельзя было сказать, что ему хоть чуть-чуть жарко. Задумчиво поглядев на меня некоторое время, он что-то вспомнил, пробормотал: «а, ну да» и уставился на правую стену моей комнаты, рядом со шкафом. В тот же миг там стало проявляться странное кривоватое окошко: видимо, Лид хотел спать и не старался навести красоту. Окошко само по себе распахнулось, и на меня повеяло свежим воздухом с улицы. Одновременно в противоположной стене поспешно образовалось такое же окно, которое тоже приоткрылось. Обеспечив таким образом мне вентиляцию, Лид брякнулся обратно как подкошенный и заснул своим королевским сном.
Я некоторое время с наслаждением проветривалась, после чего тоже задремала.
Проснувшись, я обнаружила, что Лид уже не спит. Он, облачившись в рубашку и джинсы, расхаживал по своей половине комнаты, внося доработки в настенные узоры. Камин прекратил жарить с такой силой и потух.
- Доброе утро, - крикнула я Лиду. Он слегка кивнул. – Слушай, что за душегубку ты устроил этой ночью? Жара была страшная.
- Теперь я сделал тебе окна, так что этого не должно повторяться, - отозвался Лид, не отрывая глаз от узора на стене.
- А тебе-то самому не жарко так спать?
- Мне? Ничуть. Все особы королевской крови всегда так спят… С определенного возраста. Лет до четырнадцати я спал так же, как и ты, - вдруг добавил он.
- А с чем же связано это все? – я кивнула на камин. – С внутренним похолоданием?
Лид улыбнулся:
- Почти так. Наша магия забирает много тепла из крови, днем при движении это не чувствуется, а в неподвижности, во сне – весьма. Поэтому чем более могущественен правитель в волшебстве, тем большая температура ему нужна по ночам.
- Семь одеял – это, видимо, высшая ступень? – проворчала я.
- Честно говоря, нет, - произнес Лид с явным сожалением и добавил с такой же явной завистью в голосе:
- Мой дядя спал на раскаленной жаровне, пока я не превратил его в дерево.
- Удалец, - вздохнула я. – И ты тоже ничего. Может, когда-нибудь и на большее количество одеял перейдешь.
- Вряд ли, - ответил король досадливо. – У меня с детства нет таких способностей, хотя я и тренировался по мере сил. Ничего не поделаешь.
- Действительно, - согласилась я и ушла переодеваться за дверцу шкафа.
Когда я вернулась, то обнаружила, что одно из моих кривых окошек постепенно выравнивается под пристальным взглядом Лида: король явно любил аккуратность и порядок.
Родители уже ушли на работу, в квартире было пусто, поэтому я вышла в большую комнату. За мной хвостом потянулся Лид.
- Не мешай мне, - предупредила я. – Мне надо готовиться к экзамену. Я буду читать, а ты делай, что хочешь: вон, телевизор посмотри.
Телевизором король умеренно заинтересовался, но когда я его включила, не выразил большого удивления. Внимательно выслушав мои указания, он уселся в кресло и принялся лихо щелкать пультом, сделав звук по моей просьбе довольно тихим.
Я читала учебник и искоса подглядывала в экран – мне хотелось понять, что из телевизионного репертуара Лиду понравится.
Путем такого тихого подглядывания я выяснила, что особенный интерес у короля вызывают вовсе не боевики, ужасники и другие страсти-мордасти, а, главным образом, реклама: он подолгу вглядывался в нее с умным видом, будто постигал какую-то истину. Второе место после рекламы у него прочно заняли мультики: так же внимательно и вдумчиво он в течение полутора часов смотрел подборку «Тома и Джерри», правда, при этом не улыбаясь и не смеясь.
Наконец я догадалась, что сюжет как таковой его, видимо, не интересует, а занимает что-то другое, и, не выдержав, спросила:
- Ты чего там высматриваешь? Удивляешься, как такое нарисовали?
- А что здесь удивительного? – получила я в ответ. – Живые картинки. Их нетрудно сделать. Вот, например… - Лид, безошибочно найдя нужную кнопку, выключил телевизор и пристально уставился на стену над ним.
Вскоре на стене образовалась яркая точечка. Она быстро разрослась в небольшой экранчик, в нижней части которого появился зеленый лужок, а в верхней – синее безоблачное небо. Еще через секунду на лужке начали распускаться разнообразные цветы, а по траве проскочил вначале заяц, а за ним – красивый коричневый конь. Он пробежался туда-сюда, следуя за поворотом глаз Лида, и скрылся за краем экрана. Я заворожено смотрела этот импровизированный мультфильм, чувствуя что-то вроде дежа вю: почему-то пейзаж казался мне очень знакомым… Но тут Лид резко закрыл глаза: экран погас.
- Здорово, - признала я. – Но у нас мультфильмы делаются просто из множества картинок, которые идут друг за другом с большой скоростью… - я замолчала, так как раздался звонок в дверь. – Подожди, Лид, я посмотрю, кто там. Вроде родителям еще совсем рано с работы приходить…
Я двинулась в прихожую. Лид, как привязанный, пошел за мной следом: неужели всерьез решил выполнять свои слова об охране меня от злобных простолюдинов?..
Наша с ним тревога оказалась ложной: в глазке нарисовалась Натка.
- Где ты там?! – закричала она через дверь. – Давай открывай! Чего вчера не позвонила?